Pain, 48 лет
Брянск, Россия
Привет, я – Бетт.
Я пишу это, чтобы разобраться со своими чувствами, которые посетили меня в
очень странной ситуации, в которой я оказалась вчера вечером. Может быть, я
покажу это моему другу, когда разберусь во всём сама. Но сначала я опишу
себя.
Я – студентка небольшого университета на среднем западе. Обучаюсь по
специальности «английский язык и литература». Мне 22 года. Очень миниатюрна и
оцениваю свою внешность, как нечто среднее, не красавица, но и не серая
мышка. Будет не здорово, если я буду занимать ваше время рассказами о том, как
я сама воспринимаю свою внешность. Поэтому я просто скажу вам, что некоторые
мои друзья называют меня «почти девочка», «реальная», «не модель, скорее,
замаскировавшаяся принцесса».
Мне кажется, что мой лоб слишком высок, мои груди несимметричны, и у меня
есть веснушки, не сказать, что всё лицо ими усеяно, но есть. Но ни от кого из
моих друзей (а у меня их трое) я не слышала когда-либо недовольства относительно
моей внешности.
Вчера вечером я словно пробудилась от сна, пришла в себя, и обнаружила, что
нахожусь в довольно странном положении, скорее, позиции. Мое тело было
неестественно и очень неудобно сложено и удерживалось с помощью колодки -
деревянной доски с отверстиями, в которых находились моя шея, запястья и
лодыжки. Эта доска была подвешена с помощью цепей к стальной раме, к углам
которой были прикреплены тоже стальные ножки. Вся эта конструкция быстро
катилась на колёсиках, прикрепленных снизу к ножкам, по коридору нашего
студенческого общежития, в котором проживала и я сама. Перекатывали её двое
неизвестных мне молодых людей.
Я была обнажена.
Нет, то есть не совсем, чтобы полностью: когда с большим трудом я смогла
слегка повернуть в отверстии голову, оттянутую весом моего подвешенного тела,
то боковым зрением смогла различить за торчащей кистью правой руки ступню,
обутую в белую туфлю-лодочку с четырёхдюймовым каблуком-шпилькой. Я не узнала
эту туфлю. Таких туфель у меня никогда не было. Правда, я мечтала о таких.
Повернуть голову налево у меня просто не хватило бы никаких физических сил, и я
просто предположила, что моя левая нога обута точно таким же образом.
Выглядела я, по всей видимости, более чем странно: словно лягушка на столе
препаратора, только подвешенная и покачивающаяся. Соски на моей голой груди
окоченели от ветерка, вызванного движением странной каталки, в которой я была
закреплена. Я чувствовала этот лёгкий ветерок губами моей «кошечки» между
ног.
Вот теперь я окончательно проснулась. До этого всё происходящее мне казалось
порочной фантазией, пришедшей ко мне во сне. Но теперь, когда в голове моей
всё окончательно прояснилось, я начала кричать: «Помогите! Помогите!!» И тут же
заплакала.
Один из мужчин отвесил очень жёсткий шлепок по моей голой ягодице и прорычал:
«Заткнись, сука!» По всей видимости он боялся, что я могу быть услышана
кем-нибудь. Боль от удара оказалась лучшим аргументом в подкрепление его
требования, и я тут же замолчала.
Наконец наша странная процессия оказалась у двери, за которой я узнала гостиную
на том же этаже общежития, на котором была и моя комната. В ней был только один
человек, мужчина. Он не был мне знаком. Не красавец, как я про себя отметила,
но и не отталкивающей внешности. Я называю такую внешность «предпочтительной».
Всякий раз, когда я встречаю нового человека, я как бы «примеряю» его на себя,
решаю, какой мне с ним быть – оставаться независимой или позволить ему
ухаживать за мной. Это вовсе не означает, что я окажусь с ним в постели, но
мысленный тест на «постель» я с ним тоже провожу. Из разговоров с моими друзьями
я узнала, что подобным образом оценивают людей очень многие, и мужчины женщин
тоже, когда встречают незнакомую женщину. В отношении мужчины, оказавшемся в
этой гостиной я сделала вывод, что «могла бы с ним…».
Двое мужчин, «мой конвой», как я мысленно окрестила их, вкатив тележку со
мной, закрыли за собой дверь гостиной, отсоединили колодку от цепей и
водрузили меня на диван. Они обложили меня диванными подушками, обеспечив мне
опору при моей совершенно нелепой позе, когда голова, руки и ноги оказались в
неопределённом положении, а промежность со всем её содержимым – совершенно
неприкрытой и открытой взорам всех этих мужчин в гостиной. Если бы я не был
такой гибкой (два года занятий аэробикой что-то, да значили), то совсем не
могла бы находиться в такой позиции. Как бы то ни было, я пока могла удерживать
свою голову, руки и ноги достаточно долго, не испытывая при этом особых
неудобств. Оставалось только гадать, как долго это будет продолжаться.
Наконец, вдоволь налюбовавшись, глазами, полными вожделения, моей раскрытой
промежностью, мои «конвоиры» вышли, оставив меня наедине с незнакомым мне
мужчиной. Я не знала, как себя вести в такой ситуации, что говорить или
делать. Впрочем, последнее я бы не смогла, даже если бы и знала. Я хотела
попросить его освободить меня, узнать о его намерениях. Я хотел слезами вызвать
у него чувство жалости, но ни на что из всего этого так и не решилась. То, что
случилось потом, было ещё более странным.
- Я – Патрик. Можно просто - пат, - представился он и потряс мою руку.
Я обнаружила, что автоматически отвечаю на его рукопожатие, хотя движение моей
руки было ограничено колодками, но имени своего не назвала. Тогда он спросил
моё имя. Мне ничего не оставалось делать, и я выдавила из себя:
- Бетт.
- Бетт, тебе включить телевизор? – спросил он.
Я молча кивнула в ответ.
В течение следующего часа мы наблюдали за экраном телевизора. Нам никто не мог
помешать, так как время было уже позднее и общежитие спало. Уровень звучания у
телевизора был установлен самый низкий, но я догадалась, что показывает PBS.
Шёл какой-то документальный фильм о спаривании среди животных. Я
заинтересовалась.
Пат время от времени смотрел на экран, наблюдая за происходящим, но больше
читал журнал. Когда он опускал глаза к тексту и читал, я украдкой рассматривала
его. Он был полностью одетым, я же - совершенно обнажённой, если не считать
белых сапог на моих ногах, и чувствовала себя товаром, выставленным на
всеобщее обозрение в витрине магазина. Несколько раз в течение этого часа я
просила моего визави выпустить меня, пыталась выяснить, что всё это означает,
и всякий раз при этом он игнорировал мои просьбы и вопросы, словно не слышал
их. Нет, это совсем не означает, то всё наше общение сводилось к моему
монологу. Мы беседовали и даже шутили о многом и на разные темы, кроме тем,
касавшихся моего более чем странного положения. Поняв, что выяснить что-либо об
интересующем меня предмете мне ничего не удастся, я просто перестала поднимать
эту тему.
Через какое-то время я, вдруг, поняла, что мы оба находимся на своеобразном
свидании. Прошёл ещё час, за ним – другой. Происходящее на экране телевизора
меня уже не интересовало. Мы «мыли кости» своим одногруппникам, профессорам,
говорили о своих планах и видах на будущее. Иногда я совершенно забывала о
положении, в котором находилась, и смеялась над шутками Пата. В какой-то
момент наше общение оказалось далеко за рамками милой салонной болтовни. Мы
обменивались своими опасениями, надеждами, мечтами и фантазиями, делились
интимными секретами, как будто давно и близко знали друг друга.
Пат поднялся с дивана и выключил верхний свет. Единственным источником света
оказалось бра на стене позади дивана, правее от того места, где находилась я,
но и от него меня отгораживал Пат, присевший на диван рядом со мной. Он
наклонился, мягко обхватил мою голову своими ладонями и поцеловал меня в губы.
Это был глубокий, долгий и страстный поцелуй. Так не целуются на первом
свидании с совершенно незнакомым молодым человеком, к тому же на мне,
совершенно обнажённой, была набита деревянная колодка, делавшая меня
совершенно неподвижной.
Я поделилась своим замечанием, но Пат будто опять пропустил мои слова мимо
ушей. А я вдруг поймала себя на том, что сама тянусь к нему своими губами, и
мы снова слились в поцелуе. Это был французский поцелуй, меня как-то научила
ему моя подружка. Хладнокровие изменило мне. Я почувствовала холодок на губах
моей «киски», какой обычно возникает при испарении влаги с разгорячённой
поверхности кожи.
Со стороны мы, наверное, походили на двух подростков, целующихся на заднем
сидении автомобиля, с единственной разницей в том, что я была при этом
совершенно голой. Да ещё это нелепое деревянное сооружение, плотно обхватившее
мою шею, запястья и лодыжки.
Наконец, я почувствовала, что больше не в силах сдерживаться.
- Пожалуйста, пожалуйста! – задыхающимся голосом стала я уговаривать Пата.
- «Пожалуйста» что?.. – словно не понимая моего состояния, уточнил он,
покрывая мою грудь поцелуями и обсасывая торчащие камушки сосков.
- Пожалуйста, вставь его в меня… - наконец, сумела я сформулировать своё
желание.
- Ты не хочешь, чтобы он сначала оказался у тебя во рту? – глухо и нежно
спросил Пат.
- Да! Да! Дай мне его! Я хочу его сосать! – ответила я.
Пат поднялся с дивана, снова приблизился ко мне, расстегнул и приспустил свои
джинсы, и, взявшись за каблуки моих сапог, словно за рычаги, медленно
приблизил мой открытый рот к его вздыбленному члену и надел мою голову на него.
Используя мои ноги, как рычаги, а мой голый зад, как точку опоры, он стал
двигать меня на своём члене на себя и от себя. У вас нашлись бы ещё идеи по
использованию меня в такой ситуации? Я чувствовала себя в этот момент самой
грязной потаскушкой на свете. Но ничего поделать с собой я не могла. Я была
совершенно беспомощной. Я не могла остановить происходящее при всём желании. А
вот его-то как раз и не было, этого желания. Вместо этого я наслаждалась вкусом
твёрдой плоти Пата, которую он через некоторое время вынул из меня и принялся
покрывать поцелуями веки моих глаз, которые я закрыла от наслаждения.
Пальцы его рук оказались в моём истекавшем соками влагалище, а потом на их
месте оказалась плоть, ещё недавно поршнем ходившая в моём рту. Член Пата
продолжил свои медленные возвратно-поступательные движения во мне. Я потеряла
счёт времени и не хотела, чтобы эта ночь закончилась.
Когда прекратился мой последний оргазм, и я обмякла в колодке, Пат поднялся с
коленей и три раза хлопнул в ладоши, говоря при этом:
- Эксперимент закончен! Бетт, проснись!
Нежными и осторожными движениями он открыл замки колодки и освободил меня от
неё, а потом помог распрямиться, бережно массируя моё тело. Потом он завернул
меня в мой махровый халат и помог всё вспомнить.
Оказалось, Пат давно «заприметил» меня и сошёлся с моим другом, чтобы
оказаться в компании со мною. Он загипнотизировал меня, и, находясь под
гипнозом, я рассказала ему о своих тайных фантазиях, в которых меня
порабощают, укрощают, насилуют, похищают. Так я оказалась на диване в
гостиной нашего общежития, уже пустого к тому времени, потому что сессия
закончилась, и многие студенты разъехались по домам.
Позже, в кровати, когда я нежилась на груди у Пата, я спросила, о каких
других моих тайных фантазиях ему известно.
Осторожно, чтобы не потревожить меня, он опустил свою руку под кровать и
спросил:
- Ты хотела бы их реализовать прямо сейчас?
И я услышала, как под кроватью что-то глухо зазвенело. Этот звон очень походил
на звон, издаваемый стальной цепью. Я почувствовала, как внизу моего живота
приятно похолодело и заныло.
[img]8056585694075610_505_600[/img]
2012-02-22 в 14:40
